К каждому человеку можно найти свой ключик. Лично я предпочитаю скальпель (c) Николай Пирогов
История Она наша медсестра. Она почти всегда рядом, отвечает на наши вопросы, выслушивает жалобы. Мы часто замечаем, что ей с нами некомфортно, но ничего не можем с собой поделать. Мы хотим кому-нибудь пожаловаться, хотим, чтобы нас слушали. Доктора приходят и уходят, могут и в глаза нам ни разу не взглянуть. Спрячутся за своими очками-тетрадками, зададут пару вопросов, похмыкают и уходят, не оглядываясь, не задерживаясь. А она ухаживает за нами.
Сегодня особенный день. Сегодня доктор с журавликом. Мне недавно сделали операцию, на голове повязка, но и мне не избежать встречи с ним. Медсестра приводит меня к нему в кабинет, усаживает в кресло. Укладывает. Море начинает волноваться. Чуть приподнимает голову. Перестаёт волноваться. Теперь волноваться начинаю я. Приходит доктор, с хрустом натягивает на руки когтистые перчатки. Ох, как мы их не любим. Сначала они выглядят как обычные, белые, но как только они оказываются во рту, сразу начинают что-то щипать, царапаться, колоться. И в конце они, конечно, не белые, когти белыми не могут быть, обманщики. Сопротивляться бессмысленно, лучше сразу сдаться. Доктор подкатывается ко мне, поднимает кресло вверх. Я в его руках словно мячик, он может подбросить меня до потолка, если захочет. И ударить об него головой. Но доктор видит мою повязку, знает, что так делать не следует, и останавливается. Руки-когти ловко запрыгивают мне в рот, растягивают его, фиксируют, колют то тут, то там. Неслышно подплывает медсестра, подаёт доктору журавлика. Можно отключаться. Я знаю, что будет дальше. Он будет журчать, биться крыльями, поглаживать внутри щёк своим хвостом. Глаза закрываются.
*
Пациент совсем притих, по нему и не скажешь, что что-то не так. Как же я люблю, когда они молчат. И море не волнуется. Журавлик своё дело делает, когти проступили уже и у меня. Пальцы под ними жутко потеют, скорее бы их снять. Но тогда всё снова пойдёт своим чередом. Не знаю уж, что лучше. Ну вот, всё закончено. Доктор продолжает фиксировать пациента, наносит мазь. Я же быстро-быстро убираю в шкаф инструменты, захлопываю дверцы, запихиваю под крышку бака мокрые перчатки. С глаз долой. Ничто не должно напугать его с моей стороны. Но море всё равно волнуется. Видимо, он сел слишком резко. Доктор ещё к чему-то утоняет, всё ли удобно, сдалось ему начать диалог. Для галочки. Пациент смотрит на море, на доктора, на море, на голову лошади, проплывающую мимо на раскрытой книге, опять на доктора. Доктор замечает это. Очевидно, по его части пациента ничего не беспокоит. Встаёт и выходит. Ему сегодня ещё многих предстоит принять.
*
Лошадь проплыла, море успокоилось. Можно вставать с кресла. Но что это, постойте? Во рту противный вяжущий комок. Чем накормил меня доктор? Или это сделал журавлик? Как можно было оставить это у меня во рту? Но плеваться нельзя, медсестра будет ругаться. Мы её любим, мы не хотим её расстроить. Это можно пережить. Она и так начинает смотреть с опаской. Но подходит, берёт под руку, и мы выходим. В коридоре прижавшись к стене стоит следующая к доктору с журавликом. Медсестра доводит меня до моей постели, усаживает. Стая пролетает быстро. Неприятного вкуса почти не осталось. А можете проследить в следующий раз за журавликом сами? Доктор что-то упустил. Невкусно.
*
Скоро дадут яблоки. Всё будет хорошо. Я не хочу начинать дискуссию, натянуто улыбаюсь и выхожу. Меня ждёт пациентка в коридоре. Из расселины в потолке доносится нарастающий рокот. Лестницы движутся, нужно успеть, пока не полетели камни.
*
Она давно с нами, мы привыкли. Мы стараемся по одному с ней заговаривать, чтобы не вспугнуть, ждём дисциплинированно своей очереди. Насколько можем. И она старается. Идёт вон только по белым плиткам, как будто что-то знает.
Иногда кажется, что она видит то же, что и мы. Но нет, не видит. Просто мы многое ей рассказываем, она слушает и, видимо, запоминает. Как ловко соскакивает с одной лестницы на другую, приближающиеся валуны её не беспокоят. А если бы видела, беспокоили бы. Ох, времени совсем немного осталось, давай же скорее, забери меня отсюда. Она успеет, всегда успевает.
С ней мы становимся спокойнее. Она знает правила и соблюдает их. Но порой опасность исходит именно от неё. Когда она берёт нас в свой бред. В её бреду нет правил, кроме подчинения, нет системы, кроме рабства. Мы вынуждены делать то, что скажут. Без стыда, без угрызений совести, без жалости, без устали. Руки в крови, руки в грязи, глаза в песке, глаза в пелене, волосы в масле, волосы клоками на пальцах. И пустыня. Без времени, без желаний, без событий.
Поначалу это сильно пугает. Бороться невозможно. Но мы поняли, как вернуться. Регресс.
Она знает наш секрет, но молчит. Это наш общий секрет. Она с нами. Мы принимаем её в свои объятия. Бывает нелегко, но она не уходит. Мы не напираем, бережём её. Кто знает, через что она проходит, когда выходит за дверь нашего отделения. И неизменно возвращается. Она наша медсестра.
Сегодня особенный день. Сегодня доктор с журавликом. Мне недавно сделали операцию, на голове повязка, но и мне не избежать встречи с ним. Медсестра приводит меня к нему в кабинет, усаживает в кресло. Укладывает. Море начинает волноваться. Чуть приподнимает голову. Перестаёт волноваться. Теперь волноваться начинаю я. Приходит доктор, с хрустом натягивает на руки когтистые перчатки. Ох, как мы их не любим. Сначала они выглядят как обычные, белые, но как только они оказываются во рту, сразу начинают что-то щипать, царапаться, колоться. И в конце они, конечно, не белые, когти белыми не могут быть, обманщики. Сопротивляться бессмысленно, лучше сразу сдаться. Доктор подкатывается ко мне, поднимает кресло вверх. Я в его руках словно мячик, он может подбросить меня до потолка, если захочет. И ударить об него головой. Но доктор видит мою повязку, знает, что так делать не следует, и останавливается. Руки-когти ловко запрыгивают мне в рот, растягивают его, фиксируют, колют то тут, то там. Неслышно подплывает медсестра, подаёт доктору журавлика. Можно отключаться. Я знаю, что будет дальше. Он будет журчать, биться крыльями, поглаживать внутри щёк своим хвостом. Глаза закрываются.
*
Пациент совсем притих, по нему и не скажешь, что что-то не так. Как же я люблю, когда они молчат. И море не волнуется. Журавлик своё дело делает, когти проступили уже и у меня. Пальцы под ними жутко потеют, скорее бы их снять. Но тогда всё снова пойдёт своим чередом. Не знаю уж, что лучше. Ну вот, всё закончено. Доктор продолжает фиксировать пациента, наносит мазь. Я же быстро-быстро убираю в шкаф инструменты, захлопываю дверцы, запихиваю под крышку бака мокрые перчатки. С глаз долой. Ничто не должно напугать его с моей стороны. Но море всё равно волнуется. Видимо, он сел слишком резко. Доктор ещё к чему-то утоняет, всё ли удобно, сдалось ему начать диалог. Для галочки. Пациент смотрит на море, на доктора, на море, на голову лошади, проплывающую мимо на раскрытой книге, опять на доктора. Доктор замечает это. Очевидно, по его части пациента ничего не беспокоит. Встаёт и выходит. Ему сегодня ещё многих предстоит принять.
*
Лошадь проплыла, море успокоилось. Можно вставать с кресла. Но что это, постойте? Во рту противный вяжущий комок. Чем накормил меня доктор? Или это сделал журавлик? Как можно было оставить это у меня во рту? Но плеваться нельзя, медсестра будет ругаться. Мы её любим, мы не хотим её расстроить. Это можно пережить. Она и так начинает смотреть с опаской. Но подходит, берёт под руку, и мы выходим. В коридоре прижавшись к стене стоит следующая к доктору с журавликом. Медсестра доводит меня до моей постели, усаживает. Стая пролетает быстро. Неприятного вкуса почти не осталось. А можете проследить в следующий раз за журавликом сами? Доктор что-то упустил. Невкусно.
*
Скоро дадут яблоки. Всё будет хорошо. Я не хочу начинать дискуссию, натянуто улыбаюсь и выхожу. Меня ждёт пациентка в коридоре. Из расселины в потолке доносится нарастающий рокот. Лестницы движутся, нужно успеть, пока не полетели камни.
*
Она давно с нами, мы привыкли. Мы стараемся по одному с ней заговаривать, чтобы не вспугнуть, ждём дисциплинированно своей очереди. Насколько можем. И она старается. Идёт вон только по белым плиткам, как будто что-то знает.
Иногда кажется, что она видит то же, что и мы. Но нет, не видит. Просто мы многое ей рассказываем, она слушает и, видимо, запоминает. Как ловко соскакивает с одной лестницы на другую, приближающиеся валуны её не беспокоят. А если бы видела, беспокоили бы. Ох, времени совсем немного осталось, давай же скорее, забери меня отсюда. Она успеет, всегда успевает.
С ней мы становимся спокойнее. Она знает правила и соблюдает их. Но порой опасность исходит именно от неё. Когда она берёт нас в свой бред. В её бреду нет правил, кроме подчинения, нет системы, кроме рабства. Мы вынуждены делать то, что скажут. Без стыда, без угрызений совести, без жалости, без устали. Руки в крови, руки в грязи, глаза в песке, глаза в пелене, волосы в масле, волосы клоками на пальцах. И пустыня. Без времени, без желаний, без событий.
Поначалу это сильно пугает. Бороться невозможно. Но мы поняли, как вернуться. Регресс.
Она знает наш секрет, но молчит. Это наш общий секрет. Она с нами. Мы принимаем её в свои объятия. Бывает нелегко, но она не уходит. Мы не напираем, бережём её. Кто знает, через что она проходит, когда выходит за дверь нашего отделения. И неизменно возвращается. Она наша медсестра.
@темы: творчество